3. Таинство алтаря.
Так называемое "новое понимание Евхаристии" экуменистической церковной прессой и духовенством, которое они, объединившись, вбивают в головы верующих, почти полностью уничтожило католическое евхаристическое благочестие, становление которого происходило на протяжении почти двух тысячелетий. Если же кто питается обратить на это внимание, получает безобидный ответ: "Но ведь ничего существенного не изменено". На это существует альтернативный ответ:
1. "Несущественные" изменения были проведены легкомысленно, и, вероятно, с недооценкой последствий, играя с огнем, привели Церковь к тяжелому кризису.
2. Изменения в понимании Евхаристии ставят целью ослабление Веры, однако же, это постоянно скрывается. Пожалуй, второй вариант, скорее всего, соответствует действительности. Ибо, если кто-либо не принимает якобы несущественные изменения, то его пытаются принудить к признанию этих изменений путем церковных наказаний или их угрозой (мы все знаем историю с Эконом). Причем тот факт, что подобные меры идут вразрез с "основополагающими постановлениями" II Ватиканского Собора, никого не беспокоит.
Отец Анри де Ритматтен, Генеральный секретарь объединения Католических информационных агентств в Риме, ясно выделил в качестве "главного постановления Собора" тот его документ, в котором говорится, что "внутренние убеждения нельзя навязывать внешним давлением". Я задал встречный вопрос: касается ли это постановление всех, а если нет, то почему, однако ответа на него так и не получил. И вновь мы возвращаемся к изменениям в понимании Евхаристии!
На изменения в понимании Евхаристии повлияло сомнение в Божественности Христа, которое вот уже на протяжении нескольких лет является главной темой публикаций. Кто из нас не слышал высказываний об Иисусе Христе, Сыне Божьем, спасшим нас Своею Кровью, примерно следующее: "Можно было бы сказать, что Бог принял Его, что Он также в некотором смысле вернул Ему жизнь, однако такие понятия как "воскрес" или "вознесся" сегодня необходимо избегать."
Или, например: "Совершение таинства Евхаристии имеет смысл лишь в том случае, если оно побуждает участвующих непосредственно к общественной деятельности". Подобное понимание Евхаристии в лучшем случае является кальвинистским. Помнят еще лишь только о Тайной Вечере. Что же касается хлеба и вина, то это последовательно воспринимается как часть трапезы. Подобным образом фактически упразднено Поклонение Св. Дарам и благословение Ими
Сидеть или в лучшем случае стоять во время главной части Мессы, а именно, во время Пресуществления Святых Даров, считается современным, признаком прогрессивного и просвещенного познания. Следовательно, когда понятие "Пресуществление" поставлено под сомнение и размыто словами "весть о вложении", то уж более нет основания для коленопреклонения.
В бурлящем водовороте нового понимания Евхаристии утопает также один из почтеннейших праздников Католической Церкви: праздник Тела Христова. Он уже не вписывается в картину "трапезы". В Германии, насколько я в состоянии обозревать события, праздник Тела Христова изменен практически до полной неузнаваемости, не говоря уже о совершенно очевидных результатах этого процесса деградации. Возможно, в конечном итоге настанет такое положение вещей, когда собираться будут лишь для того, чтобы вместе пронести транспаранты и плакаты, призывающие к солидарности за или против чего-либо.
В Италии праздник Тела Христова перенесен на неделю позже в связи с чествованием подписанного в начале 1977 года договора Римской курии и итальянского правительства и празднуется теперь в следующее воскресенье, и это означает, что праздник этот de facto упразднен. Сделано это было якобы из экономических соображений, дабы выиграть рабочие часы. Тот, кто знает отношение к сему празднику в Италии, его место в истории Церкви, непременно рассмеется.
Со времен Реформации католики отмечают праздник Тела Христова повсеместно и в частности, в Германии, принося Богу жертвы, а также совершая Крестный путь и процессией возможность открыто отмечать этот праздник считалась тем мечом, который предоставляет Церкви свободу. В годы церковной вражды с 1933 года до начала Второй мировой войны верующие сражались с клерикалами и епископством именно за этот праздник. Однако тогда верующие еще обладали дособорным пониманием Евхаристии, которое сегодня в значительной степени выкорчевано теологическим парамагистериумом, в чьей упряжке находится подавляющая часть епископов.
Конечным итогом такого развития могут стать богослужения, проводимые при отсутствии священника, как это регулярно практикуется в епархиях Лимбурга и Мюнхена с разрешения духовенства. И все же эту проблему мы отнесем к пункту 6 (Священство), к которому обратимся позже.
Остается вопрос: почему же царит такое непримиримое, сопряженное с угрозой церковного наказания, неприятие старого благочестия, в особенности старого почитания Евхаристии со стороны основных конференций епископов? Почему проявляется такая жестокость при разрушении былого обряда Мессы? Почему такой равнодушный цинизм господствует среди тех, кто считает правым старый обряд Мессы и старое понимание Евхаристии?
Я также еще до сих пор ни разу не слышал ни об одном основании, как не слышал я и от крайних сторонников прогресса ни одного утверждения о том, что старая Месса является недействительной или что она стала недействительной. Услышать можно лишь хвалу нового обряда Евхаристии при одновременно пренебрежительном отношении к старой Мессе как к "дособорному бормотанию" или что-то в этом роде. И преподносится это так, что становится похожим на сказку Андерсена: "Какие великолепные формы! Какой прогресс! Не правда ли, все самое лучшее состоялось в последней четверти второго тысячелетия? Как славно все соответствует современному человеку!"
4.Таинство покаяния.
Искоренение этого таинства находится в тесной связи с измененным пониманием Евхаристии, в результате чего понятие "грех" приобрело в прогрессивной теологии весьма глубоко измененное содержание.
Заповеди о том, что Бога должно возлюбить всем сердцем и ближнего - как самого себя, если вообще и принимаются к сведению, то лишь наполовину. Ибо прогрессивная теология и левое религиозное учение с помощью лозунга "самореализация" культивируют идолопоклонничество собственному "Я", которому нет места в христианской традиции. Ведутся речи о требовании человека к обществу, прежде всего о его притязании на земное счастье, при этом едва ли упоминают о требовании, предъявляемом Богом к человеку. Когда у детей спрашиваешь о Десяти Заповедях, то зачастую встречаешь в их глазах изумление или непонимание, а о церковных заповедях уж и подавно ничего не знают. Если уже больше не говорят о грехе, о покаянии и намерении, об отпущении и епитимий, а главной задачей считают уроки религии, на которых подростков призывают "освобождаться от старых примеров и норм поведения", то, несомненно, излишне постановка вопроса, насколько вера вообще способна изменять жизнь.
Грех сегодня - это уже вовсе не оскорбление Бога, а консервирование несправедливого общественного устройства (что также всегда под этим понимается), поскольку он замедляет построение земного рая. И всякий, кто исповедует модернизм, уже вообще не может согрешить, ибо он отвергает устройство и процессы, являющиеся препятствием на пути к земному раю.
Итак, когда сегодня Церковь заменяет слово "грех" размытым по содержанию понятием “неправильное социальное поведение", слово это употребляется в достаточно определенном контексте: сегодня можно услышать от некоторых епископов признание своей вины, признание грехов, которые Католическая Церковь совершала в особенности в X, XVI и XIX столетиях: Церковь должна была (так можно привести эти признания к общему знаменателю) терпеть несправедливое общественное устройство и покровительствовать ему, и, - это касается в особенности XVI века, - не достаточно серьезно, а следовательно, не до самоотречения, вела диалог с протестантизмом. Именно так извратили пастырские наставления и добродетель истинные грехи, которые совершает пособорная Церковь.
Слова "братство" или "братская любовь", против которых согласно прогрессивной теологии еще пока можно совершить грех, в сегодняшнем церковном словоупотреблении уже не обладают первоначальным, библейским широким смыслом. Тем самым формируется определенное социальное поведение, которое допускает значительные исключения. Лишь один пример, который здесь нас особенно беспокоит: под эгидой этого новоосмысленного братства католические Божьи храмы предоставляются в распоряжение всем конфессиям, в том числе и нехристианским; позволяется также (как это случилось совсем недавно в Бамберге) в церковных помещениях проводить свои заседания союзу европейских масонов. Вместе с тем, верующим, придерживающимся старого обряда, было отказано в том, что позволили приверженцам Магомета. Ибо с известной группой христиан-католиков должно и даже необходимо обходиться как с "чужаками", "небратьями". К староверам следует относиться не только без любви, но и без всякой справедливости. Те способы, коими семинария священников в Эконе и Братство священников Св. Пия X были лишены правовой основы, противоречат всем нормам Церковного права, а также и всяким правовым государственным нормам.
Итак, в понятиях "грех", "прощение", "епитимья", "искупление" царит полная путаница. Горстка людей перед исповедальней, являясь плодом этой путаницы, свидетельствует о том, что верующие уже не доверяют священнику, которому еще десять лет назад оказывали всеобщее, слепое, абсолютное доверие. Эта проблема, несомненно, также ведет нас к пункту 6 (Священство). И все же прежде еще один раздел:
5. Соборование.
Изменив название этого таинства, а именно, назвав его "помазанием больных", вместо "последнего помазания" его стали неправильно истолковывать, или, скажем совершенно определеннее таинство это исковеркали, расчленили, исказили.
Здесь, в новом обряде также нет ничего ложного, однако многое попросту отсутствует. Отсутствует мольба к Богу о даровании умирающему Божьей благодати; отсутствует всякая ссылка на то, что Иисус исцелял больных и воскрешал мертвых. Ибо чудо настолько не вписывается в пособорный церковный пейзаж, как и высказывание о том, что умащение, помазание елеем является последним либо может стать последним. И посему таинство истолковывается неверно. Помазание больного может повторяться сколько угодно. Соборование же, напротив, даже если оно и возобновлялось в отдельных случаях, - это соборование являлось приготовлением к последнему суду.
За понятием "помазание больных" стоит также измененный Божий образ. Бог уже не выступает в качестве Судьи, Судьи над вечной жизнью и вечной смертью, или же выступает настолько бледным в Своем облике, что Его едва ли можно признать. Этот Божий образ модернизма являет старика, который, по сути, уже не двигается, ничего не требует, не повелевает и не запрещает, который радуется, когда его терпят и когда к его словам прислушиваются.
Говоря о Соборовании, именуемым нынче помазанием больных, можно также перефразировать слова Андерсена: "Как чудно соответствует сегодня все современному ощущению!"